(Друкуємо мовою оригіналу)
Шахтерские протесты и столкновения сторонников независимости с партийными активистами. Забастовки и первые украинские флаги. Очереди за продуктами. ГКЧП, два референдума и телеграмма Кравчуку. Как Донбасс переживал переломный момент в мировой истории – распад СССР и становление независимой Украины. Об этих днях глазами людей, которые прошли через них и участвовали в событиях, определивших будущее Донбасса и Украины в целом – в специальном проекте Радио «Донбасс.Реалии», документальном аудиофильме «Донбасс’91». Его текстовую версию предлагаем вашему вниманию.
Дружковка. Маленький промышленный городок на подконтрольной Украине части Донетчины. Здесь, в Дружковке, сейчас живет и работает в центре занятости донетчанин Сергей Зикеев.
«Это очень интересный опыт, Дружковка... Я как-то в начале сентября 2014 года зашел в большой магазин. У меня на лацкане была такая крупная украинская символика. Тогда на меня зверем смотрели. А сейчас вы посмотрите – летом огромное количество украинской символики, дети ходят в майках с гербом Украины. Но это ведь те же самые люди!» – говорит он.
25 лет назад Сергей Зикеев сыграл не последнюю роль в процессах, приведших к Независимости. Как наш герой оказался здесь, мы расскажем немного позже. А пока – вернемся во времени назад лет на... двадцять восемь. Донецк.
«Первой не смирилась именно шахтерская каста»
«Я требую, товарищи! Не предлагаю, а требую! Мы заберем всех наших людей из шахты. И тогда за безопасность шахт не отвечаем!» – это слова шахтера на митинге 1989 года, зафиксированные в документальной ленте Сергея Буковского «Украина. Точка отсчета».
Раньше столько людей в Советском Союзе могло собраться только на первомайскую демонстрацию или на Октябрь. Однако на этот раз людей вывела на улицы не партия – они вышли с протестом. 15 июля 1989 года, шахта Ясиноватская-Глубокая в Макеевке – точка, откуда начались наиболее масштабные акции в Советском Союзе – шахтерские забастовки. Уже через неделю бастовали 173 из 225-ти шахт Донбасса. Донецкие шахтеры подхватили протест коллег из Кузбасса, начавшийся несколькими днями ранее, но именно на Донбассе протесты получили такой небывалый размах.
«В банях шахтерских не хватало уже хозяйственного мыла, чтобы помыться после смены», – рассказывает о начале шахтерских забастовок Сергей Фурманюк, депутат первого демократичекого созыва Верховного совета УССР от Донецка. – Донецкие шахтеры были, наверное, самым привилегированным рабочим классом во всем Советском Союзе. Во-первых, город наш раньше находился на первой категории снабжения. Во-вторых, зарплаты были высокие. И тут вдруг все стало исчезать. Первой не смирилась именно шахтерская каста».
Чернобыль, Афган: шахтерский протесты считают третьим серъезным ударом по Союзу, приведшим, в конце-концов, к его распаду.
«Кроме экономических требований, были еще и политические. И одно из них – лишить безграничной власти КПСС», – говорит Сергей Зикеев.
На площадь Ленина в Донецке одними из первых вышли шахтеры с Засядько. Бастующие горняки объявляли недоверие профкомам шахт и горкомам коммунистической партии и даже – городскому партийному руководству. Догадывались ли они, что расшатывают империю, которой уже совсем скоро не станет?
Жадан: «Мы в Старобельске были такими «петлюровцами»
В это время в Киеве, в доме культуры Политеха, проходит учредительный съезд Народного Руха. После споров с местным партруководством и угроз провести съезд в Прибалтике, руховцы добиваются права собрать съезд в столице УССР. На него приходит 1200 делегатов. Представителей всех регионов республики.
Среди делегатов первого съезда руха – и донетчанин Сергей Фурманюк. Агитгруппы «Народного Руха» приезжают и на Донбасс, и слово «независимость» звучит из их уст вполне открыто. Кто-то воспринимает это резко негативно, кто-то – с энтузиазмом.
Перестройка. В школах еще маршируют под «Взвейтесь кострами», но уже можно и не маршировать. Вообще, уже можно то, за что в недалекие брежневские времена арестовали бы. Политика начинает захлестывать молодежь.
«Образовался «Рух», я приезжал в Харьков и привозил отсюда пачку каких-то самиздательских газет, какую-то украинскую символику. Мы с друзьями у нас в Старобельском районе вывешивали флаги. Были такими «петлюровцами», – рассказывает писатель Сергей Жадан.
Мы слушали рок, западный и советский... Тогда «Мелодия» начала штамповать очень много музыки, и все это можно было купитьСергей Жадан
Тех, кто вывешивал – не находили, а кто-то знал – и не выдал. Так или иначе, даже 15 суток за такое никто из компании Жадана тогда – не получил.
Но главное – в лексиконе молодежи появляется слово «дискуссия». Иногда случаются противостояния с педагогами, вспоминает Сергей Жадан. Ему тогда – 15, а когда тебе столько, любой намек на революционные настроения вызывает интерес. А еще, когда тебе 15 – ничего не страшно.
«Мы слушали рок, западный и советский... Тогда еще не было понятия «русский рок». Тогда «Мелодия» начала штамповать очень много музыки, и все это можно было купить», – вспоминает Жадан.
1989-й. Группа «Плач Еремии» пишет свою знаменитую «Лиш вона». Набирают популярности «Брати Гадюкіни». «Кино» будоражит Союз строчками про перемены…
В марте в СССР проходят выборы, на которых разрешено баллотироваться не только кандидатам от Компартии. Впервые депутатами советов всех уровней становятся не-коммунисты. В Донецком городском совете формируется шаткое демократическое большинство, сердцевиной которого стала организация «Союз избирателей».
«Моим оппонентом была первый секретарь райкома партии. Как проходила наша предвыборная агитация? Ножками. От квартиры в квартиру… После шахтерских забастовок большинство встречало положительно», – говорит Сергей Зикеев.
Ощущалось, что ломается старая система, и на смену ей приходит что-то новое. Фантастические ощущения, тем более, это пришлось на наш подростковый возрастСергей Жадан
«В воздухе ощущались перемены, революция, что ломается старая система. И на смену ей приходит что-то новое. Фантастические ощущения. Тем более, это пришлось на наш подростковый возраст», – вспоминает Сергей Жадан. Не было лишь четкого понимания, к чему приведут эти перемены. Понимания, что завтра вот прямо тут появится независимая Украина.
Июнь 1990-го. Виктор Цой на стадионе «Локомотив» в Донецке. В Луганске в этом году он собирает стадион «Авангард».
«Кто жил вокруг? Обычные граждане Советского Союза. Просто, понимаешь, – это ощущение перемен или есть в воздухе, или его нет. Говорили очень разное. Всегда были разные люди, как и Харькове, поедь на ХТЗ – такого наслушаешься, что жить не захочешь. Тут дело не в том, какие настроения были. Вопрос, какие настроения преобладают, и что ты делаешь для того, чтобы их изменить?» – говорит Сергей Жадан.
Народ был легок на подъемСергей Фурманюк
«Народ был легок на подъем, – вспоминает Сергей Фурманюк. – Легко собирался. Это потом были мощные потрясения – помаранчевый Майдан и Майдан достоинства – все-таки это стоило больших жертв, чем в 1991 году. Народ намного легче тогда откликался».
Как Октябрьскую революцию обозвали «позорной страницей истории»
Осень 1990-го. В Киеве – Революция на граните. По всей стране – дефициты. «Номенклатура, учитывая тот товарный голод, который существовал, уже нагло не заходила в спецмагазины, спецотделы. Они стали себя вести осторожнее», – говорит Сергей Зикеев.
У нас 7 ноября 1990 года произошло столкновение с коммунистамиИгорь Розенко
Кое-где на Донбассе уже доходит до первых стычек с коммунистами. На День Октябрьской революции демократы в Константиновке выходят на площадь города с протестом против праздника 7-го ноября. Тогдашний политический бомонд Константиновки входил в клуб избирателей «Альтернатива». В нем был и Игорь Розенко – он работал водителем автобуса на заводе «Автостекло», ему было 33, и он возглавлял константиновскую ячейку «Народного Руха».
«У нас 7 ноября 1990 года произошло столкновение с коммунистами. Мы вышли с лозунгами про то, что Октябрьская революция – это позорная страница в истории человечества. Тогда у нас вырывали и рвали наши флаги», – рассказывает Игорь Розенко.
А за окном – политические разговоры уже вполне уверенно выходят из подполья, перекочевывают с кухонь на улицу. И… в очереди.
– Горбачева ругали?
– Конечно!
– Например, за что?
– Например, в очереди за алкоголем! Я помню эти очереди. Там продавали по 2 бутылки в руки. Они были километровые. – Вспоминает Сергей Жадан.
Агитация против партноменклатуры еще преследуется, но уже возможна. «Летучие митинги» проводили не на площадях, а на рынках, крупных транспортных развязках, говорит Сергей Фурманюк: «Брали машину с громкой связью и разъезжали по самым многолюдным точкам Донецка. За нами охотилась милиция».
В марте 91-го в Советском Союзе проходит референдум о сохранении СССР. И хотя результат как по всей Украине, так и по Донбассу был «за обновленный СССР», Донецкий городской совет делает в тех условиях чуть ли не демарш – выступает с призывом к горожанам не принимать участие в референдуме.
«Мы выступали за «союз независимых государств, – говорит Сергей Зикеев, – А на тот момент это уже было много и дерзко».
Мы нагло собрали колону с желто-синими флагами и 1 мая прошли маршем на демонстрацииИгорь Розенко
А в это время в маленькой Константиновке происходит следующее: там на улицах появляются желто-синие влаги. «В 1991 году мы нагло собрали колону с желто-синими флагами и 1 мая прошли маршем на демонстрации», – рассказывает участник того первомая Игорь Розенко. До момента, когда этот флаг станет государственным, было еще целых три месяца.
Хотя СССР уверенно шел к концу, мало кто мог спрогнозировать, к какому именно. Демократы морально готовились к длительной борьбе с партноменклатурой, номенклатура держалась, телевизор играл в гласность. И кто знает, как долго это бы продолжалось, если бы часть саомй партийной верхушки не похоронила Союз всего за несколько дней.
«Когда постучали в дверь, я подумал, что за мной пришли»
Диктор Всесоюзного радио, 19 августа 1991 года: «Последние известия. Указ вице-президента СССР: В связи с невозможностью по состоянию здоровья исполнения Горбачевым Михаилом Сергеевичем….»
«В 6 утра прозвучал гимн СССР. А где-то в половину седьмого я услышал в сводках, что создан ГКЧП. В стране объявляется чрезвычайное положение. И когда через 15 минут постучали в дверь, я, честно говоря, подумал, что за мной пришли», – говорит Фурманюк.
Но за дверью оказался товарищ – с ним вместе Сергей Фурманюк поехал на шахту Засядько, где был один из самых активных стачечных комитетов. Впрочем, в это время во многих квартирах по всему СССР происходило одно и то же:
«Мне позвонили по телефону и сказали всего одну фразу: «Включи телевизор», – вспоминает Сергей Зикеев.
«… Образовать государственный комитет по чрезвычайному положению в СССР – ГКЧП СССР…» – сообщало телевидение.
Вышел на балкон. Внизу стояла машина КГБ. Возле нее – два сотрудника, которые смотрели на меня снизу вверхСергей Зикеев
«Я вышел на балкон. Внизу стояла машина КГБ. Возле нее – два сотрудника, которые смотрели на меня снизу вверх. А я ни них – сверху вниз, – описывает то утро Зикеев. – Я поехал на работу. Подошел к этим КГБшникам и сказал: ребята, я еду общественным транспортом, машина вам не понадобится. Они – без комментариев. Ничего мне не сказали».
В то утро с разных концов Донецка депутаты стекались в сторону городского совета. «Я жену попросил, чтобы она не беспокоилась, но все же на всякий случай собрала сумку с вещами. Вспомнил 37-й год, что там у людей было в тревожном чемоданчике… Это было действительно очень страшно. Я ехал на троллейбусе, и все люди были напряжены. Когда я приехал в горсовет и увидел своих единомышленников, то стало как-то легче, несмотря на то, что во дворе стояло 2 автобуса милиции – ОМОНовский отряд, а также 3-4 пустых автобуса. То есть за нами, за депутатами, уже приехали», – вспоминает Зикеев.
«Азаров бегал по сессионному залу со списком депутатов на арест»
Рыбак потрясал заявлением ГКЧП и кричал: «Вот теперь будет порядок!»Сергей Зикеев
Вокруг городского совета омон. Внутри всеобщее смятение. Инициативная группа из пяти депутатов, в числе которых Сергей Зикеев, стала писать проект заявления Донецкого горсовета по поводу происходящего в стране: «Я помню, как приехал Рыбак Владимир Васильевич (во времена президента Януковича спикер Верховной Рады – ред.) Он тогда был председателем исполкома одного из районов Донецка. Рыбак потрясал заявлением ГКЧП (наверное, стенографистки уже зафиксировали по радио или по телевизору) и кричал: «Вот теперь будет порядок!» Бегал Николай Янович Азаров. Они все кучковались отдельной группой – активисты КПСС».
«Помню, как Азаров бегал по сессионному залу с бумагой в руках. Это оказался список депутатов, которые должны были попасть под первые аресты в связи с переменами в стране», – дополняет Сергей Фурманюк.
В такой обстановке городской совет пытается принять заявление по поводу событий в Москве. А в документе – никакой дипломатии: в нем сказано, что произошел антиконституционный государственый переворот, что городской совет требует вернуть Горбачёва, не подчиняется ГКЧП и перенимает на себя всю власть в городе.
Ноги буквально вросли в пол. Взял ручку – а рука трясется… Поставил подпись. Пять секунд было тихоСергей Зикеев
«Заявление было подготовлено. Все сидели в зале. Я его зачитал и предложил депутатам подписать, – говорит Сергей Зикеев. – Никто не шелохнулся. Я понимал, что мне нужно первому сделать этот шаг – поставить свою подпись. Я чувствовал, что мои ноги буквально вросли в пол. Я не мог двинуться. Такой животный страх! Я не знаю, как сделал эти шаги, но подошел к столу, взял ручку – а рука трясется… Поставил подпись. Наверное, 5 секунд было тихо. А потом, и я вспоминаю это с гордостью, депутаты Донецкого городского совета встали и пошли подписывать этот документ!»
Диктор Радио Свобода, 1991 год: «Говорит Радио Свобода. Специальный выпуск программы «События и люди». Анализ совокупности событий, произошедших с момента начала военно-государственного переворота в СССР, дает основание считать, что заговорщики переоценили свои силы и недооценили решимость народных масс противостоять восстановлению диктатуры в стране…»
«Я не помню людей, которые призывали бы, наоборот, к стабильности и порядку. Все-таки общее настроение масс тогда было открыто к реформам», – вспоминает Сергей Фурманюк.
«В транспорте были только «солисты», хора не было
«Напряжение на лицах чувствовалось везде – в магазинах, в очередях», – описывает окружающую атмосферу тех дней Сергей Зикеев.
– А мнения высказывали люди?
– Вслух нельзя было говорить! Можно было только кричать: «УРА, ГКЧП!» Были такие голоса, но это были солисты. Поддержки – в том же троллейбусе – не было, когда вот хором кричат. Были солисты, но в ответ – молчание.
Против путчистов высказались в эти дни многие города Украины, но заявление с такими словами – антиконституционный государственный переворот – не принял больше никто, кроме Донецка. На следующий день обращение опубликовали в газете «Вечерний Донецк», которая была тогда почти в каждом почтовом ящике горожан. Депутаты же поехали в воинские части – убеждать не подчиняться Москве. В эти дни силовики в Донецке сохранили нейтралитет.
19 августа посылает свою позицию в Киев даже маленькая Константиновка: демократические активисты города пишут телеграмму Леониду Кравчуку о неподдержании ГКЧП.
Такие телеграммы были тяжеловато отправлять, но у нас на почте были свои люди. Телеграмму все-таки отправилиИгорь Розенко
«Подписали все, отнесли на почту, чтобы отправить, с этим тоже были проблемы, ведь такие телеграммы были тяжеловато отправлять, но у нас на почте были свои люди. Телеграмму все-таки отправили», – вспоминает константиновский руховец Игорь Розенко.
Стоит помнить, что все это происходит в условиях еще той, советской действительности: что значит для демократических активистов из небольшого городка Донбасса написать такую телеграмму вопреки сигналу из Москвы? А если путч победит?
«Как это ни странно, но я скажу эту фразу… То, что произошло, – оно должно было произойти... Может не в такой форме, – говорил 19 августа по телевидению Леонид Кравчук. – Мы должны сегодня обеспечивать трудовой ритм. Мы так и поступаем».
Четкая позиция из столицы УССР отсутствовала. Размытое телеобращение Леонида Кравчука не дало понимания: так с путчистами украинская власть, или нет. Города принимали решения на свой страх и риск. Но перелом в ситуации уже случился. 22 августа Донецке опечатали одну из крупнейших в Союзе партийных организаций – донецкий обком. КПСС прекратила свое существование на Донбассе. На уровне страны это случилось 25 августа, на следующий день после провозглашения независимости.
В декабре 91-го 84% жителей Донбасса поддержали Акт провозглашения независимости на всеукраинском референдуме. Какие ожидания лежали в основе этого?
«Я думаю, что это уровень 10%, которые голосовали именно по идеологическим соображениям. На тот момент, на выборы 1 декабря, уже были закрыты все обкомы и райкомы партий, то, что у людей вызывало отторжение, уже исчезло. Будем жить лучше – это и был лейтмотив. Им об этом сказало руководство. Номенклатура полностью поддержала независимость», – считает Сергей Зикеев.
Впрочем, какие бы мотивы ни двигали дончанами на референдуме 91-го, факт остается фактом: регион, ставший впоследствии плацдармом для вторжения пророссийских сил, сыгравших, среди прочего, на чувстве ностальгии по СССР, принял на заре 90-х самое активное участие в демонтаже этой самой советской системы.
Эпилог. «Это правда уже Украина?»
Константиновский активист Игорь Розенко после 2014-го как воин АТО прошел все горячие точки – Иловайск, Старобешево, Докучаевск, Марьинку, Красногоровку, Курахово. Писатель Сергей Жадан, уроженець Старобельска, сейчас много ездит по востоку с гуманитарными проектами. А Сергей Зикеев уже два года живет здесь, в Дружковке, а не в Донецке. Он покинул родной город после его захвата группировкой «ДНР», проведя трое суток в подвале у боевиков.
«Я быстро погрузил семью в машину, кто в чем был. Документы у нас не проверяли на блокпостах. Сидит такой немолодой мужчина заросший, рядом женщина в халатике с собачкой на руках, двое детей на заднем сидении. Посмотрели – езжайте, посмотрели – езжайте...» – рассказывает Сергей Зикеев.
Ожидали только последний, третий блокпост боевиков – учитывая, что из подвала Сергея вытащили «нелегально», помогли бежать, он беспокоился, что информация уже могла поступить на блокпосты. Но произошло непредвиденное:
Военный так на меня удивленно посмотрел, говорит: «Да, Украина». Я еще раз переспрашиваю: «Правда, Украина?!»Сергей Зикеев
«Смотрю, появляются уже третьи военные на дороге, – продолжает он. – Я подъехал к блокпосту. И вдруг вижу в метрах 40-ка от меня украинский флаг. Я у военных спрашиваю: «Это что, уже Украина?!» Военный так на меня удивленно посмотрел, говорит: «Да, Украина». Я еще раз переспрашиваю: «Правда, Украина?!» Он точно так же удивленно повторяет: «Украина!» У жены потоком потекли слезы… Когда мы ехали дальше и видели украинскую символику, то у моей семьи это вызывало такие эмоции! Это такое счастье, что я сейчас живу на освобожденной территории… в Украине. Это действительно счастье».
Тогда люди общались, а не просто произносили свои гневные монологи. Человека действительно можно было в чем-то убедитьСергей Жадан
«Прошло уже 25 лет, а то противостояние по своей смысловой нагрузке никак не поменялось, – считает Сергей Жадан. – И с той, и с этой стороны очень много стереотипов, исторического информационного осадка, который не имеет никакого отношения к реальности. Бандерой ведь уже тогда пугали… Никто не знал, кто это такой и что он делал, но это был такой «жупел». Это не носило характер такой озлобленности, как мы сейчас наблюдаем. Тогда ведь и дискуссии происходили совсем на другом уровне. Люди действительно общались, а не просто произносили свои гневные монологи. Тогда человека действительно можно было в чем-то убедить».
Процессам, которые прошла Украина в конце 80-х – начале 90-х, будут искать объяснения, очевидно, еще долго. Что двигало народом: «аргумент холодильника» или национальное самосознание? Как досталась стране независимость – через риск и борьбу или «даром»? Бесспорно лишь то, что Донбасс прошел эти трансформации вместе, а порой – и в авангарде всей Украины. И был соавтором украинской независимости.
ВЫПУСК ПОЛНОСТЬЮ:
