Доступність посилання

ТОП новини

Как идут в террористы


Боевик «ДНР», Донецкий аэропорт, январь 2016 года
Боевик «ДНР», Донецкий аэропорт, январь 2016 года

На фронт со стороны «ДНР» ушло почти всё мужское население нашей девятиэтажки

(Друкуємо мовою оригіналу)

Вспоминая лето 2014 года, перед моими глазами встаёт картина из двух десятков людей, с которыми я провёл большую часть своей жизни.

Это люди, которых обычно принято называть дворовыми друзьями: со многими я имел лишь поверхностные связи, а многих знал, как себя. В течение следующих полутора лет каждый из них будет исчезать, словно тень, из моей памяти, погибая на фронте за любовь к «Новороссии», либо «умирая» ментально в силу расхождений во взглядах на жизнь.

И всё же здесь я хотел бы рассказать о том, как всё начиналось и чем всё закончилось для каждого из этих двадцати человек, населявших ранее один из макеевских домов.

Пожалуй, я один из «счастливчиков», кому повезло потерять почти всех своих бывших знакомых, так как в моём случае на фронт со стороны «ДНР» действительно ушло почти всё мужское население нашей девятиэтажки. Но о пропаганде вначале даже речи не шло. В какой-то степени произошедшее в один из летних вечеров для меня до сих пор остаётся загадкой: почему эти люди вдруг решили взять в руки оружие и идти меня «защищать».

Помню, я спросил, в чём там дело, на что получил невнятный ответ с какой-то рассеянной улыбкой: «Надо идти»

Я помню, это был один из вечеров августа 2014-го: мы стояли за столиком около одного из макеевских подъездов, играя в шахматы, тогда как вокруг уже раздавались залпы тяжёлых орудий, и был захвачен Донецк. К тому времени я знал, что большинство моих знакомых так или иначе поддерживают «ДНР», но многие из них всё ещё продолжали работать, и до сегодняшнего дня и не думали вступать в ряды «ополчения». В тот вечер шахматную партию я играл со своим другом детства, и вокруг нас стояло ещё около 5-7 человек, как обычно, ждавших своей очереди. Как вдруг к столику подошёл ещё один мой знакомый и выдернул друга просто посреди партии, отведя на пару минут в сторонку. Когда тот вернулся, помню, я спросил, в чём там дело, на что получил невнятный ответ с какой-то рассеянной улыбкой: «Надо идти». Так как друг мой продолжал партию и никуда не уходил, я поинтересовался, кому и куда, собственно, надо, на что из-за спины услышал ответ – «Да Лёха тут полдома завтра ведёт в «ополчение».

Оказалось, что большая часть стоявших вокруг людей, включая друга, уже записались в какие-то «казачьи полки» и уже завтра на рассвете должны были выдвинуться на базу для тренировок с последующей переброской на фронт. В течение следующего получаса, пока мы играли, я попытался максимально аккуратно расспросить Лёху, куда же он всё-таки собрался и, главное, зачем, так как он никогда не был «идейным», и по всему было видно, что он явно волнуется из-за такого решения. Оказалось, что он неделю как лишился работы (шеф переехал в Киев из-за сильных обстрелов, закрыв предприятие) и больше не может «впустую бродить по району и ждать, пока на голову приземлится снаряд».

В «ополчении» на тот момент не платили, но с дармовой выпивкой, едой и, главное, занятым временем проблем не было

У стоявших вокруг была примерно такая же история с той только разницей, что многие из них, как бы это сказать помягче, нуждались в «траве» или водке, злоупотребляя либо одним, либо другим, зачастую совмещая два компонента. И хотя в «ополчении» на тот момент не платили, но с дармовой выпивкой, едой и, главное, занятым временем проблем не было – поэтому уже к следующему утру часть этих вчерашних слесарей-шахматистов стояли в папахах с жёлтыми крестами наверху. Тут же выяснилось и ещё одно обстоятельство, а именно: сам я не просто не иду вместе с ними «защищать Донбасс», оказавшись «белой вороной» среди «солдат удачи». Но мне никто этого ещё и не собирался предлагать, тогда как все будущие «ополченцы» уже неделю обсуждали между собой пути ухода на фронт. Конечно, к тому моменту я нередко высказывался в пользу Украины в этом конфликте, так как и подумать не мог, что «кухонные» разговоры перерастут в реальный взвод «казаков» из моих бывших друзей и знакомых.

Он сказал, что больше всего переживает о матери, которая уже неделю плачет ночами, а ещё не знает, сможет ли он кого-то убить в реальном бою

Но в тот вечер мне было наплевать. После партии я уже сам отошёл с другом в сторону и решил поговорить с ним что называется «по душам». Помню, как он нервно закурил сигарету и сказал, что больше всего переживает о матери, которая уже неделю плачет ночами, а ещё не знает, сможет ли он кого-то убить в реальном бою. Я снова спросил, неужели нет других вариантов, даже предложил занять ему немного денег, хотя сам стоял на одной социальной лестнице с ним, лишь недавно устроившись грузчиком. На что он ответил, что уже всё решил и «пацаны не поймут, если я откажусь».

Так на фронт выдвинулась первая дюжина моих знакомых.

Остальные уходили со временем: в сентябре, октябре и ноябре, в зависимости от частоты закрытия предприятий и шахт и начала финансирования «ополчения». Иными словами, первоначальные мотивы ухода всех этих людей в принципе не были связаны с пропагандой или защитой «святой Руси»: это были местные маргиналы, и до войны ведшие образ жизни «на грани», а потому, не имея особых патриотических чувств, они и с началом конфликта не почувствовали особых изменений в своём образе жизни и попали в понятную для себя среду с такими же, как они.

Некоторые из моих вчерашних партнёров по шахматным партиям благополучно остались лежать на полях Донбасса

Всё изменилось уже к декабрю: некоторые из моих вчерашних партнёров по шахматным партиям благополучно остались лежать на полях Донбасса, либо в руинах аэропорта, тогда как выжившие стали другими людьми. Друг, ещё недавно нервно покуривавший сигарету и переживавший о маме, теперь без труда крутил длинный армейский нож у себя между пальцами и рассказывал, как героически «громил фашистов». Рассказы остальных были куда печальней: некоторые хвастались пытками захваченных в боях «правосеков», которым «ломаешь ноги, а они всё равно молчат»; другие рассказывали о разорванных на куски наших общих вчерашних знакомых под Иловайском.

Пару человек просто молчали, не произнося ни единого слова, хотя это были всё те же 25-летние, ещё вчера – весёлые парни, теперь больше походившие на угрюмых стариков. И с каждым месяцем таких случайных встреч в районе становилось всё меньше и меньше, пока, в конечном итоге, я не перестал видеть этих людей вообще.

Если каждому присвоить порядковый номер от 1 до 20, то первые восемь погибли, 9-16 уволились либо дезертировали, 17-20 продолжают служить

В заключение – небольшой статистический обзор. Как я уже говорил, в «ополчение» ушло два десятка известных мне людей. Перечислять их имена сейчас не имеет смысла, так как знаю их только я, а все выжившие и без того уже давно висят на сайте «Миротворец». Однако если каждому присвоить порядковый номер от 1 до 20, то судьба их выглядит следующим образом: первые восемь погибли, 9-16 уволились либо дезертировали из рядов «ДНР», спившись либо найдя себя в качестве грузчиков или строителей, 17-20 продолжают служить, переведясь из «армейских» структур в «МВД ДНР» или органы «прокуратуры».

Тот шахматный вечер, по сути, для многих стал последним нормальным вечером в их собственной жизни. И теперь, встречая изредка людей из списка 9-16, я не перестаю удивляться, как они до сих пор продолжают клянчить у меня «двадцатку» на пиво, будто в их жизни ничего этого не было.

И они застряли на августе 2014-го, на старой дворовой скамье.

Cергей Андреев, безработный, город Макеевка

Думки, висловлені в рубриці «Листи з окупованого Донбасу», передають погляди самих авторів і не конче відображають позицію Радіо Свобода

Надсилайте ваші листи: DonbasLysty@rferl.org

XS
SM
MD
LG