(Друкуємо мовою оригіналу)
Азербайджанской журналистке Вафе Фараджевой было 17, когда в её родном Нагорном Карабахе началась война. Три месяца семья жила в осаде под обстрелами, а когда стало понятно, что конфликт не прекратится, семья спасалась выбираясь через Иран. 22 года жизни в полуподвальном помещении и неумирающая надежда вернуться домой. О том, через что пришлось пройти, о своих надеждах и пути к примирению Вафа Фараджева рассказала Радио Донбасс.Реалии.
| Война в Нагорном Карабахе длилась с 1988 до 1994 года, в результате чего автономный регион провозгласил «независимость» от Азербайджана. Баку называет регион оккупированным Арменией; Армения формально не признает независимость региона, но предоставляет ему всяческую помощь. Во время войны погибли около 30 тысяч человек. |
Мама сказала, что срочно нужно ехать на железнодорожный вокзал – азербайджанцев из Армении депортировали
– До Карабахского конфликта у нас с армянами никаких проблем не было. Азербайджан – многонациональная страна, и все жили мирно. И вот в конце 1987 года, буквально перед Новым годом, мы праздновали новоселье, и тут телефонный звонок. Мама подошла к телефону и замерла с трубкой в руке. Мы испугались, начались спрашивать, что случилось. Мама сказала, что срочно нужно ехать на железнодорожный вокзал – азербайджанцев из Армении депортировали.
Людей просто, как скот, посадили в товарные вагоны и выслали. Им даже не дали собрать вещи. Некоторые из депортированных остались у нас, в Минджеване. А потом такое случилось и с нами.
Около трёх месяцев мы жили в осаде
С 1992 года началась оккупация районов. Наш, Зангеланский район, один из семи прилегающих к Карабаху, оккупировали последним – 29 октября 1993 года. Около трёх месяцев мы жили в осаде, ждали, что прорвёмся, но чуда не случилось.
– Вы говорите, что конфликтов до этого не было – а можете подробнее рассказать, как вы жили с армянами до конфликта?
В Карабахе были классы с армянским языком, в университете преподавали на армянском
– У нас даже были школьные обмены, мы дружили и жили в мире. В Карабахе были классы с армянским языком, в университете преподавали на армянском. На радио и телевидении тоже были армянские каналы. Никакой ненависти и злобы не было, поэтому война стала для нас шоком. Особенно, когда стали говорить, что азербайджанцы ущемляли армян всё это время. И сейчас 20 процентов территорий Азербайджана находится под оккупацией. Всё ещё идёт переговорный процесс по мирному урегулированию. Надеюсь, что всё решится мирным путём, и обойдёмся без войны.
– Насколько я знаю, вы ездили в Армению, несмотря на конфликт. Насколько это было сложно?
Когда увидела эти разрушенные дома, то представила, что сейчас с моим домом
– По сути, ты идёшь в страну, которая военным путём лишила тебя всего дорогого и святого. До Армении мы ездили в Абхазию, и когда переходили реку Ингури (река, разделяющая Грузию и оккупированную Абхазию), мне было очень плохо. Когда увидела эти разрушенные дома, то представила, что сейчас с моим домом. Потом появилась возможность поехать по линии международных организаций в качестве журналиста. Естественно, ехать в страну оккупанта нелегко. Ты едешь, понимая, что если скажешь, что ты азербайджанка, то не знаешь, какая будет реакция. Это риск.
Было интересно узнать, что это за страна такая – победитель. Но когда я увидела, в какой ситуации Армения… Сразу же сказала, что это не они, за этим стоит Россия
Когда я туда ехала, то скрыла от мамы. Сказала, что еду в Грузию. Я туда поехала из-за того, что у нас был комплекс, что мы побеждённые, а они победители. Мне было интересно узнать, что это за страна такая – победитель. Но когда я увидела, в какой ситуации и в каком экономическом положении находится Армения… Сразу же сказала, что это не они, что за этим всем стоит Россия. С её благословения и поддержки.
В стране была разруха. В 1988 году в Армении было землетрясение, и спустя 20 лет там ещё были здания, пострадавшие от землетрясения.
И когда мы были в 2008 году в Гюмри, то я увидела разруху. Это уже говорит о том, что конфликт спровоцировала не Армения. Ведь, если бы у неё были деньги, то страна навела бы у себя порядок. После поездки в Армению я для себя подтвердила догадку, что за этим всем стоит Россия. Потому что в Ходжалинской трагедии участвовал 366-й российский полк, который вместе с армянскими боевиками учинил зверства в Ходжалы. Там практически вырезали мирное население. Дали так называемый зелёный коридор, который оказался кровавым
Я несколько раз ездила в Армению, просто было интересно понять, что они думают. Большая часть населения была враждебно настроена. Но в Гюмри была одна пожилая женщина, которая услышала, как мы с коллегами из Турции разговаривали на турецком. Она заговорила с нами на турецком. И когда она узнала, что я из Азербайджана, то стала говорить, что мы были дружны, и братья. Говорила, что всё ещё образуется. И вот это старшее поколение, оно помнит о хороших временах, и у них нет ярой ненависти.
Старшее поколение помнит о хороших временах, и у них нет ярой ненависти
После этих поездок в Азербайджане из меня пытались сделать врага народа, но люди понимали, что это неправда.
– Вы участвуете во многих миротворческих тренингах, где бывают и ваши коллеги из Армении. Общий язык удаётся находить?
– Не всегда. Бывает, что специально провоцируют конфликты, перебивают на презентациях. Но я стараюсь не обращать внимания. Был случай, что когда делегацию из Азербайджана пытались вывести на эмоции, то я просто показала фото памятника в Карабахе, который разрушили во время войны, и попросила ответить на вопрос: что это. Армянские коллеги не ответили. А на фото была стэлла, посвящённая 125-летию переселения армян в Карабах. А это значит, что не мы пришли на «их земли».
Но мне всё равно интересно узнать их мнение
Но мне всё равно интересно узнать их мнение. Интересно узнать, что происходит в Карабахе. Мне интересно и что происходит в других конфликтных регионах.
На одном семинаре среди участников из Армении была девушка из Карабаха, и она как-то тянулась к нам. Рассказывала, как они там живут, спрашивала, как я жила там. Но другие её коллеги начали смотреть на неё косо, и она начала нас сторониться. Ей сказали, что нежелательно общаться с азербайджанцами. Но в любом случае, нам всё равно придётся жить вместе. Независимо от того, когда конфликт закончится.
– Интересная мысль, что нужно всё равно будет жить вместе. А Вы, или ваши знакомые готовы вернуться в Карабах, если будет такая возможность?
– Мнения разные. Подрастающие поколения, к примеру, дети, которые родились в Баку, мало что знают о Карабахе. Но всё зависит от семьи.
Я надеюсь, что мы умрём, увидев наши родные земли
Но надежда умирает последней, и наша надежда умрёт только вместе с нами. Я надеюсь, что мы умрём, увидев наши родные земли, наш дом. Пусть он даже разрушен.
Я понимаю, что если даже завтра освободят, то это займёт много времени. Нужно разминировать территорию, благоустроить её. Там всё разрушено. Например, Агдам, его практически стёрли с лица земли. Зангелан, это наш район, когда родственники или друзья ездят в Иран, то они обязательно едут на территорию, которая граничит с нашими районами. Они делились видео, как они плачут, смотря на эти земли. Снимают сёла вдалеке.
90 процентов вынужденных переселенцев верят, что вернуться туда
Где-то 90 процентов вынужденных переселенцев верят, что вернуться туда. Старшее поколение умерло с этой тоской по родине. Баку для них – чужой край.
Моей сестре было 11, когда всё началось, она всё помнит. И очень больно воспринимает эти видео. Она говорит, что если сегодня вернут, то готова на эту заминированную землю пойти, лишь бы потрогать эту землю, встать на колени и поцеловать.
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:
(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу. Якщо ви живете в ОРДЛО і хочете поділитися своєю історією – пишіть нам на пошту Donbas_Radio@rferl.org, у фейсбук чи телефонуйте на автовідповідач 0800300403 (безплатно). Ваше ім’я не буде розкрите)
