«После 2014-го мне ничего не страшно». Трое переселенцев о мечтах, взглядах и новой жизни после переезда

Інна Дибан, Донбас.Реалії

(Друкуємо мовою оригіналу)

За четыре года войны на Донбассе миллионы людей оставили свое имущество, попрощались с близкими и уехали из родных городов, возможно, навсегда. Они до сих пор с теплом вспоминают любимый Донецк или Луганск, но при этом понимают, что жизнь продолжается, и им нужно продолжать ее в другом месте.

Экспертам понадобится время, чтобы в полной мере оценить последствия войны на востоке для населения. А пока все, что у нас есть, – это свежие воспоминания тех, кого непосредственно коснулась трагедия. Они – сильные, свободные украинцы, которые нашли силы начать новую жизнь. Мы собрали истории обычных людей, которые любили, ходили на футбол, воплощали грандиозные планы в жизнь, пока не были вынуждены бежать из родного дома, и расспросили об их мечтах, страхах и целях, о жизни до 2014-го года и сегодня, и о том, как изменилось их мировоззрение после пережитых событий.

(В целях безопасности имена героев изменены)

Мария, рекрутёр, Донецк: «Страшно идти безоружным против человека с ножом, битой или автоматом»

– До 2014 года я жила в Донецке, училась в техникуме промышленной автоматики на специальности «обслуживание компьютерных систем и сетей». Ни о чем не могла мечтать кардинальном, кроме финансовых благ, хорошо закончить техникум, поступить в университет.

В свободное время гуляла, занималась английским. В пятницу, субботу и воскресенье все местные собирались на бульваре Пушкина: отдыхали в кафе, общались.

Мое любимое место в Донецке расположено рядом с «Донбасс Ареной». На его территории есть большой парк со смотровой площадкой на автостраду и реку. Когда мне нужно было подумать, было грустно или, наоборот, весело, я приходила туда наслаждаться видом.

В Киев я впервые приехала в начале июля 2014 года договариваться о переводе в другое учебное заведение. В то же время я надеялась, что ситуация в Донецке до конца августа разрешится, и все закончится, поэтому упиралась и не хотела переезжать.

В Киеве у меня жила тетя, и я вместе с ней пришла в колледж связи. Там было 2 свободных места на специальности, которую я учила дома. Тетя настаивала, чтобы я срочно забирала из Донецка документы и переводилась, но я старалась оттянуть время. Несколько недель я провела в Киеве, вернулась в Донецк, взяла там еще немного вещей, но в целом ехала в столицу с расчетом максимум «перезимовать».

Мама осталась в Донецке. У нее была очень неплохая работа в 2014 году. По специальности она инженер-энергетик. Предприятие, на котором она работала, было украинским, но когда пришли «ДНРовцы», его отобрали. Сейчас она работает уже на другом предприятии. Из Донецка она не уехала по нескольким причинам: квартира и возраст. Я хочу, чтобы она переехала, но пока не могу ей ничего предложить.

Я адаптировалась к новой жизни нормально. Перед тем, как переехать в Киев, я там довольно часто бывала. Правда, первое время меня пугали самолеты, которые пролетали мимо домов, где я жила на тот момент, так как их звуки напоминали мне истребители.

В колледже нас хорошо приняли, но иногда одногруппники нас не понимали. Например, однажды я попросила у них «штрих», и они очень долго не могли понять, что мне надо. В Донецке «штрихом» называют корректор. До конца года уже никто не давал тебе корректор, все давали «штрих».

По моим подсчетам, из Донецка выехало 90% моих знакомых и около 50% в целом, кто куда: Киев, Днепр, Запорожье. Остались, в основном, люди пожилого возраста, мамины знакомые, некоторые молодые. Среди моих сверстников не ехали те, у чьих родителей был бизнес. Им вообще все равно, где жить: захотел – поехал в Прагу учиться.

У нас есть свой характер. Меня, например, на работе называют «дерзкая донецкая». Возможно, это не из-за города, а просто у меня такой характер, но сейчас я реально ничего не боюсь. Я пережила такой стресс с начала мая 2014 года, пока не переехала в Киев, что теперь мне ничего не страшно.

Донецк – своеобразный город. В отличие от Киева, где все одеваются как хотят, там ты должен выйти на улицу в красивом наряде, даже чтобы выбросить мусор. С пятницы по воскресенье все гуляли по центру, надев все самое лучшее и накрасившись. Идти надо было так, будто у тебя миллионы долларов в карманах.

В городе проживало достаточно много людей зажиточного уровня, был бизнес, которого сейчас уже нет, многие своими руками создавали и развивали производства. В общем, жили мы хорошо, город был развит.

Мы, скорее всего, «быковатые», потому что много работаем и сами всего добиваемся. В Донецке люди работают с 8 до 17, работники в целом ответственные. Вот такой у нас менталитет – мы любим работать.

Многие люди меня спрашивали, почему, когда все начиналось, люди не вышли на улицы в Донецке. Должна сказать, что маленькие украинские митинги происходили с начала всех событий в Украине. В Донецке был Майдан тогда же, когда он был в Киеве, но, разумеется, не такой масштабный.

Затем началась суета: Украина или Россия, никто ничего не понимал. Когда люди более или менее разделились во взглядах, начались украинские митинги, шествия. Майдан был в центре города на площади Ленина, через некоторое время его начали забрасывать яйцами, если я не ошибаюсь, а милиционеры постепенно отлавливали всех подряд.

Из последних митингов была большая хода в центре города. На улицу вышли все проукраински настроенные люди. Почему мы не могли противостоять? Всем кажется, что это легко, но люди были безоружны. У меня ходили знакомые ребята из техникума, а девушки тем временем слушали «ДНРовские» станции через рации, чтобы знать, куда отходить.

Последний митинг был самым опасным: людей отлавливали, отстреливали, забивали до полусмерти. Они не могли противостоять, потому что страшно идти безоружным против человека с ножом, битой или автоматом.

После событий у меня изменились приоритеты и мечты. У меня и у многих других в Донецке были квартиры, машины, офисы, на которые ты работал всю жизнь, а больше этого нет.

Сейчас я понимаю, что нужно жить моментами, ведь их никто у тебя не отнимет. Конечно, я хочу квартиру, но для того, чтобы перевезти маму. Также хочу развиваться профессионально.

Я скучаю по Донецку и вернулась бы домой, если бы город вновь стал украинским. Я ностальгирую по родным местам.

Константин, веб-разработчик, Луганск: «Уверен, что дальше первого сепаратистского КПП я бы не уехал»

– В Луганске я закончил школу и Восточноукраинский национальный университет. Все детство и юношество провел в этом городе, поэтому воспоминания о нем теплые: первые взлеты, падения, первая любовь и прочие радости жизни я пережил там.

В целом город никогда особой красотой не отличался – это обычный промышленный областной центр, без каких-нибудь «лувров» и «голден гейтов». В конце 2000-х там открылся первый и последний «Макдональдс», что вызвало невероятный фурор.

В Луганске не было ничего особенного, но это был город детства, где ты знаешь, как все устроено, как куда попасть и что там как работает.

В 2014 году я с друзьями участвовал в некоем подобии Автомайдана. В конце апреля, когда админздания уже захватили, нам предложили сжечь машины из-за нашей позиции. У моего авто была ивано-франковская регистрация, отчего за мной крепко закрепилась легенда о приезжем «бандеровце». Я решил не испытывать судьбу и 8 мая, закинув свои немногочисленные вещи в багажник, покинул Луганск.

Принять такое решение было нетрудно, ибо я не впервые уезжал из города, поэтому стрессов у меня никаких не было. Кроме всего прочего, никто даже представить не мог, что это затянется на годы.

Мы думали, что завезут туда войска, или спецназ, или еще что-то подобное, и все это дело быстро прекратят. Труднее было тем, кто особо никуда не выезжал и кому город приходилось покидать чуть ли не впервые. А также людям в возрасте, мне-то было 25.

Я ехал в Киевскую область, потому как была возможность перекантоваться недалеко от Обухова за весьма скромные деньги, и в итоге прожил менее месяца. Там мне разбили машину, выбили стекло, вычистили салон и багажник и сперли вещи.

Машина ушла в ремонт, а я поехал во Львов. Сложно сказать, почему именно туда. Наверное, потому, что он существенно дешевле Киева, и потому, что я там никогда не был. И, как ни смешно, хотелось лично проверить наличие «бандеровцев».

Я вообще не говорю по-украински, хотя отлично понимаю, что это подливало масла в огонь. Кроме всего прочего, при аренде квартир начали интересоваться пропиской и начали взлетать цены на жилье, что тоже радовало так себе.

Во Львове я прожил еще месяц, но работать нормально не смог. Вместо работы читал новости, ситуация в Луганске переросла в полномасштабную войну. Сейчас смешно сказать, но человек я оказался совестливый, как выяснилось, и находиться в другом конце страны в тот момент, когда в твоем доме война, я не смог.

Поэтому я начал активно искать в Сети рекрутационные центры добровольческих батальонов. «Айдар» просил 2 рекомендации, «Донбасс» просто не отвечал, а в «Азове» нашлись знакомые. Я с ними созвонился, меня пообещали встретить и через сутки я уже сидел на Майдане в отеле «Козацкий», ждал, когда меня зачислят в батальон.

Все прошло довольно гладко. К вечеру меня уже заселили, а через 3 недели я получал свой АК-47 в Урзуфе, но это уже совсем другая история.

На войне я пробыл недолго, 4 месяца. Там мне стало понятно, что солдаты по обе стороны – это скот. Никого не интересует, что с ними будет и по большому счету ничего они там не решают, все решается в кабинетах. У меня был романтизм, что мой АК что-то решает, но он довольно быстро иссяк на месте.

В Луганск я с тех пор не ездил по причине того, что узнай там, что я был в ВСУ или «Азове», я попаду в подвал прямо с границы. А с учетом того, как регулярно сливались наши базы данных личного состава сепаратистам, я уверен, что дальше первого сепаратистского КПП я бы не уехал. Да и не могу сказать, что я сильно хочу туда. Даже если просто представить всю чушь, что там происходит и называется «республиканской» жизнью, становится тошно.

Если Луганск снова станет мирным, я бы вернулся туда разве что на очень короткий срок и через какое-то время. Зная, как работают наши правоохранительные службы, подозреваю, что там будет полно «ваты», в том числе среди моих старых знакомых, которые знают, где я служил, и все это может закончиться для меня печально.

Надо понимать, что в «ЛНР» тоже немало жертв, в том числе и среди гражданского населения. Мало кто там обрадуется украинскому солдату даже через 10 лет.

Володимир, офісний співробітник, Донецьк: «Ви не уявляєте собі, що значить довго не бачити терикони»

– Як і багато звичайних жителів, працював, ходив на футбол, грав із дітьми, займався спортом. Про що мріяв? Ясна річ, я не мріяв про те, що трапилося. Підкорити Землю? Полетіти в космос? Та ні, цього не було. Це були звичайні мрії звичайної людини.

Хіба можна згадати щось неприємне про місто, у якому ти народився, прожив своє дитинство, юність, зустрів перше кохання, яким ти щиро захоплюєшся і у якому провів багато часу в різних пригодах? Неприємне, як правило, пов’язано з якимись конкретними людьми і ситуаціями. А місто – це сцена, на якій все відбувається.

Донецьк, безумовно, приємне місце, про яке є що згадати. Я добре пам’ятаю, яким він був до 2000 року і як поступово змінився в 2000-х, коли розпочалося будівництво, приведення міста в порядок, коли з’явилися такі перлини як «Донбас Арена», коли облагородили центральну площу, зробили масу парків, скверів. Усі ці маленькі зворушливі моменти роблять наше місто чудовим, що б там не було. Це моє місто – і цього достатньо, щоб бути особливим.

Вперше я вирішив, що потрібно їхати з Донецька, на травневі свята 2014 року. Тоді я вирушив відпочити до Львова, вирішивши, що не може ж цей ідіотизм тривати нескінченно: відпочину, і якраз за цей час силовики наведуть порядок. Повернуся і все буде тихо і спокійно, думав я.

З’їздив, відпочив, перший раз довго побував у Львові, повернувся, а там все ще триває бардак. Ви не уявляєте собі моє здивування. Я сплачую податки, а держава мене і мільйони людей кинула, не виконавши при цьому свої обов’язки.

Мені, можна сказати, пощастило з роботодавцем. У нас був досить адекватний підхід. Наш офіс розташовувався недалеко від обладміністрації, тобто поблизу всіх подій, і коли почалася колотнеча, у нас оголосили віддалений режим роботи.

Влітку компанія вирішила їхати з Донецька у зв’язку з усіма подіями, що відбулися, і ми переїхали до Запоріжжя. Тобто у мене був хороший легкий сценарій, при якому ми переїхали організовано разом із компанією. Компанія спочатку надала можливість деякий час пожити в готелі, поки не знайдеться житло. За цей час я знайшов квартиру, що для переселенця окрема болюча тема.

Знаєте фразу: «Іноземців, з тваринами, маленькими дітьми і переселенців прохання не турбувати»? Це була окрема частина життя, коли я перейнявся унікальною «солідарністю» всієї України. Мені відмовляли в оренді житла просто в обличчя або в оголошеннях через те, що я переселенець.

Але у мене досить активне соціальне життя і вистачає знайомих в різних куточках країни. Так, і в Запоріжжі вони у мене були. І ось коли я поскаржився друзям на свою ситуацію, один хлопець відреагував дуже швидко. Така ж ситуація була потім в Києві.

Серед населення була і залишається дуже велика загальна недовіра до переселенців. Коли є довіра на основі індивідуального спілкування, проблем стає набагато менше.

Для мене не було проблемою переїхати до Києва, адже свого часу я багато їздив у відрядження. Проблема була в тому, що не всі мої родичі могли або хотіли виїхати. Я пропонував переїхати своїй першій дружині, своїм батькам, говорив, що ми щось знайдемо, придумаємо, але вони відмовлялися.

У результаті ситуації склалися по-різному. Так, найскладнішим був особистий аспект – розрив зв’язків. Ну і неможливість ходити на футбол на «Донбас Арену» (усміхається).

До життя в новому місті я адаптувався нормально. Мені навіть здається, що кількість соціальних зв’язків в Києві у мене більша, ніж в Донецьку. Київ, все-таки, столиця і місто можливостей. Для людини, яка не копирсається в минулому, а дивиться в майбутнє, тут набагато більше перспектив і шансів на самореалізацію, ніж у будь-якому іншому великому місті України.

Коли у мене запитують, як тобі Київ, я відповідаю, що для мене різниця [Києва] з Донецьком полягає в чотирьох речах: краєвид з вікна в квартирі, краєвид з вікна на роботі, пейзажі дорогою з роботи додому і відсутність «Донбас Арени».

Ви не уявляєте собі, що значить довго не бачити терикони, не мати можливості на них забратися. Бачити місто зверху з них – це не те ж саме, що бачити місто з даху.

Друзі та знайомі були налаштовані по-різному на події на Донбасі. Це залежало від ступеня емоційної залученості, етнічних моментів, історії сім’ї, рівня загальної освіченості. Маса різних людей – маса різних варіантів. Я можу сказати так: 80% людей насправді байдуже, що відбувається.

Деякі мої знайомі поїхали і потім повернулися знову до Донецька, тому що народ України всіляко «допомагав» з вирішенням питань житла, а держава «допомогла» з підтримкою і роботою.

Зараз Україна, за великим рахунком, не держава. Наразі це територія ведення бізнесу. У когось бізнес на бурштині, у когось – будівельний бізнес. Є багато інших бізнесів, які прикриваються силовими органами або організаціями. Треба розуміти, що в будь-який момент тут може статися усе, що завгодно. Це одне з моїх побоювань.

Я вже не планую повертатися коли-небудь до Донецька. У Києві більше шансів, можливостей для розвитку.

Після 2014 року я перестав сумніватися в тому, що можливо все. Можливий абсолютно будь-який ідіотизм, на який люди можуть піти заради грошей або задоволення своєї дурості. Напевно, після всіх подій я розчарувався в людях ще сильніше, зрозумів, що невизначеностей в житті набагато більше, ніж я думав до цього.

Я нарешті зрозумів Нассіма Ніколаса Талеба і його теорію «чорного лебедя». Я почав ставитися до життя так, щоб отримувати максимум задоволення, розраховувати на теперішній час, став набагато менше думати про те, щоб відкласти на «чорний день». Якщо є щось смачне і його можна з’їсти зараз, то чому б не зробити цього? Хто знає, що буде завтра. Але працювати над тим, щоб завтра можна було з’їсти щось ще смачніше, теж треба.

Тепер моє життя в Києві виглядає так: працюю, дивлюся футбол, але тепер по телевізору. До Харкова їздити заради цього незручно, а НСК «Олімпійський» – це жах, взагалі не пристосований до перегляду футболу стадіон. При цьому мені вкрай не подобається поведінка київських фанатів – це поєднання хуліганства і бандитизму. Коли на одному з матчів побачив, як вони висипали на поле та побігли до наших секторів... Геть не зрозумів, навіщо це робити. У Донецьку футбол був сімейним заходом. Це було гарно, був зовсім інший рівень культури вболівальників.

Що стосується планів і мрій, то я розглядаю кілька гілок розвитку. Одна з них – це окопатися тут, назбирати грошей, обзавестися свої житлом, поступово перевезти рідних і близьких. Можливо, відкрити власний бізнес. Або ж зовсім перелаштуватися і поїхати за кордон.

ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:

(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу)