Олег Давиденко, Донбас.Реалії
(Друкуємо мовою оригіналу)
Задержание журналиста Али Феруза, подброшенные химикаты, борьба за свободу и риск ради правды – это один год из жизни редакции российской «Новой газеты». Одно из первых независимых изданий в постсоветской России вот уже 26 лет публикует громкие расследования. Почему газету до сих пор не закрыли? Как работать в несвободной России изданию, которое хочет говорить правду? Чем рискуют журналисты, пишущие материалы, неугодные власти? Ответы на эти вопросы есть в фильме Аскольда Курова «Новая», украинская премьера которого состоялась в Харькове на кинофестивале KharkivMeetDocs. В эксклюзивном интервью Радио Донбасс.Реалии режиссер рассказал о свободе слова в России, отличиях между украинской и европейской публикой и том, почему политические заключенные читают «Новую».
– Фильм вам предложил снять главный редактор «Новой Газеты» Дмитрий Муратов. Где проходила грань между вашим персональным взглядом как режиссера и тем, что хотел показать редактор издания?
Я не умею снимать кино на заказ
– Наверное, по границе нашего доверия друг к другу и тех принципов, которыми руководствуется лично Дмитрий Муратов, потому что это было очень важно для меня. Я не умею снимать кино на заказ. Именно с этим я пришел на первую встречу к Муратову, с которым был ранее знаком. Мы, можно сказать, вместе делали фильм под названием «Зима уходи», посвященный протестам 2012 года перед очередными «выборами Путина».
Когда фильм уже был смонтирован, я очень хотел показать черновую версию Муратову. Муратов отказался смотреть. Сказал, что у нас не может быть никакой цензуры
Когда я пришел к Муратову, чтобы обсудить фильм о «Новой Газете», то сказал, что готов взяться за эту работу, но в тоже время, я должен понимать, что снимаю этот фильм о том, чего я хочу и так, как я это вижу. На что Муратов ответил: «Это даже не обсуждается». Когда фильм уже был смонтирован, я очень хотел показать черновую версию Муратову. Для того, чтобы проверить все сложные моменты, которые могли бы подвергнуть опасности редакцию или кого-либо из журналистов. Муратов отказался смотреть. Сказал, что у нас не может быть никакой цензуры.
– В чем, на ваш взгляд, секрет журналистов «Новой Газеты»? Они каждый день рискуют своей жизнью, освещая самые небезопасные вопросы. Что мотивирует этих людей?
Муратов и все журналисты «Новой» пытаются до сих пор нести принципы свободной журналистики
– Это сложный вопрос, потому что невозможно ответить сразу за всех, ведь у каждого есть собственные мотивы. Для кого-то это действительно миссия, способ существования, способ донести свои принципы. Конечно, есть люди, которые по-другому не могут представить свою жизнь, если они не следуют до конца своим принципам, не служат идеалам журналистики.
Начиная с 2000-х 5 журналистов и адвокат были убиты за свою профессиональную деятельность
Для многих этот путь начался еще в 90-е, когда развалился Советский Союз, появилась первая возможность говорить свободно, говорить правду о том, что происходит. Муратов и все журналисты «Новой» – они именно из тех времен, поэтому и пытаются до сих пор нести принципы свободной журналистики. Для кого-то это настоящая война, в которой погибли их коллеги. Начиная с двухтысячных пять журналистов и адвокат были убиты за свою профессиональную деятельность.
– С повсеместным ужесточением всей внутриполитической ситуации в России, с принятием законов, существенно ограничивающих права и свободы, насколько ещё жизнеспособна идея о независимых медиа в России?
– Это крайне сложно, потому что действительно есть бесконечное количество законов, которые так или иначе ограничивают свободу слова, вводят цензуру и, что самое страшное, самоцензуру, когда многие журналисты, издания перестраховываются, чтобы как бы чего не вышло, и во избежание будущих проблем сами себя цензурируют. Всё это (издание независимых медиа, – ред.) крайне дорогостоящее, учитывая тот факт, что «Новая Газета» – это не только онлайн издание, но, в первую очередь – печатное.
Для политических заключенных «Новая Газета» – это часто единственный источник независимой информации
Как в фильме говорит сам Муратов: «Никакая печатная версия никогда не умрёт, пока есть в России тюрьмы, потому что в тюрьмах нет интернета». Мы знаем, что для многих политических заключенных «Новая Газета» – это часто единственный источник независимой информации.
– Насколько мне известно, Олег Сенцов выписывал «Новую Газету», находясь в заключении.
Сам факт существования «Новой Газеты» – это, скорее, исключение из правил и настоящее чудо
– Да, потому что мог доверять только ей. С этим часто возникали проблемы, когда газету привозили с задержкой. Кстати, именно «Новая Газета» стала первым российским изданием, которому Сенцов сознательно решил дать своё интервью на свободе. Возвращаясь к вопросу о том, как сложно выживать, сам факт существования «Новой Газеты» – это, скорее, исключение из правил и настоящее чудо.
– Не возникало ли у вас проблем с правоохранительными органами во время съемок фильма?
– Нет. Ни во время съёмок этого фильма, ни с предыдущим фильмом про Олега Сенцова «Процесс», там тоже, слава Богу, не было ничего такого. Вы знаете, система работает абсолютно нелогично, непоследовательно. Государственный террор потому и опасен, ведь там нет абсолютно никакой логики, и ты никогда не знаешь, за что ты можешь быть подвергнут репрессиям.
– Ваш фильм «Новая» стал победителем нескольких европейских фестивалей, вы презентовали его в других странах. Насколько сильно отличается украинская публика от европейской?
– На самом деле, пока что не так уж и много фестивалей и наград. Да, недавно фильм стал победителем Берлинского фестиваля по правам человека. Я, конечно, рад, что премьера состоялась в Харькове, на фестивале KharkivMeetDocs. Я был на самом первом харьковском фестивале, когда он только открывался, поэтому рад оказаться у истоков. Мне очень нравится этот фестиваль, нравиться как подобрана программа, гости, которых приглашают для мастер-классов и выступлений и, конечно же, украинская публика.
Для Европы все эти фильмы больше похожи на экзотику. Они плохо понимают, каково это, жить в тоталитарном обществе, но в Украине всё это ещё довольно свежо в воспоминаниях
Могу сказать, что по степени свободы украинская публика отличается от российской. А вот для европейской публики все эти проблемы, связанные с нарушениями прав человека, достаточно далеки. Европа давно прошла этот путь. Для Европы все эти фильмы больше похожи на экзотику. Они плохо понимают, каково это, жить в тоталитарном обществе, но в Украине всё это ещё довольно свежо в воспоминаниях, и поэтому среди украинской публики существует больше понимания.
– Вы часто приезжали к Олегу Сенцову в тюрьму. Не возникало ли у вас идеи создать совместный проект?
– Такого проекта не намечается, потому что Олег будет продолжать снимать игровое кино, мне же больше интересна документалистика. Возможно, мы как-то пересечёмся на его следующем проекте, но каждый будет в своём жанре.
– Если бы вы делали документальный фильм о войне на Донбассе, что бы вы попытались там показать в первую очередь?
Я не умею делать кино вообще, меня интересуют какие-то конкретные человеческие истории
– Пока сложно сказать, каким бы мог быть этот фильм, ведь я об этом ещё не думал. Я всегда стараюсь исходить из героев, из каких-то историй, из каких-либо ситуаций. Я не умею делать кино вообще, меня интересуют какие-то конкретные человеческие истории, конкретные герои. Думаю, что для того, чтобы полноценно говорить о фильме, нужно сначала поехать туда, найти героев и встретить интересную историю.
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК РАДИО ДОНБАСС.РЕАЛИИ:
(Радіо Свобода опублікувало цей матеріал у рамках спецпроекту для жителів окупованої частини Донбасу. Якщо ви живете в ОРДЛО і хочете поділитися своєю історією – пишіть нам на пошту Donbas_Radio@rferl.org, у фейсбук чи телефонуйте на автовідповідач 0800300403 (безплатно). Ваше ім’я не буде розкрите)
